Мой новый рассказ, автобиографичный, скажем так: Добрые люди. - Серега смени его, - а то он вот-вот сломается,- кричит снизу здоровенный детина, кидая мне очередную коробку. Мы на складе сладостей и выполняем работу живых лифтов. Склад многоэтажный. В потолке каждого этажа есть люк. Один человек стоит внизу. Второй делает себе трамплин из пустых деревянных поддонов, третий стоит у люка на следующем этаже и четвертый подвозит коробки на тележке. Коробки летят из рук в руки. Подкидывать их приходится на метр, полтора. Позвоночник болит, и ноги начинают трястись с непривычки. Это мой первый день на складе. Я стою на десяти сложенных друг на друга поддонах. Напарник снизу кидает мне ящик, я ловлю его чуть приседаю всем телом и резко выпрямившись, кидаю в люк над головой. Один ящик это не тяжело, килограмма три. После ста ящиков со лба начинает капать пот. После тысячи, я двигаюсь как в замедленном кино. В этот момент меня и подменяет человек до этого подвозивший ящики на тележке. Я встаю на его место. Тележка, почему-то называется не тележка, а "рохля". Она не простая. Если качать за ручку, то платформа телеги медленно начинает подниматься на встроенных мини домкратах, если нажать на рычаг, она плавно опустится почти до самого пола. Управляться с ней виртуозно я научился не сразу. Но пришлось. Кладовщица, проходя мимо, подбадривает меня: -Старайся, старайся, в жизни пригодится,- она изображает на лице подобие улыбки. Видимо она уверенна, что всю жизнь я буду бегать с подобными тележками по складам нашей необъятной земли. А складов на земле, ой как много. А места в них мало. Поэтому коробки на складе сложены в ряды так, что только очень изловчившись можно протащить телегу между ними. При этом на каждом этаже есть кладовщица, которая нас постоянно торопит. С непривычки я с разбегу на повороте задеваю тележкой стопку коробок с новогодними подарками, одна из них рвется. Это вскоре замечают и грозятся вычесть стоимость испорченного подарка из зарплаты. Зарплату я получу только через месяц. Здесь очень добрые люди. Директор, человек с явно нарушенным обменом веществ, или просто любитель поесть, собирает всех нас в обед. Он просит всех встать и внимательно, переводя взгляд с одного лица на другое, говорит: -Все вы знаете, что мы разгружаем конфеты. Сегодня в туалете я нашел фантик. Таким образом, я узнал, что на нашем предприятии появилась группа злоумышленников похищающих нашу продукцию. За это положена уголовная ответственность. Мне становится смешно. Взрослый дядька, у которого половина работников вообще никак не оформлены, пытается напугать этих закаленных жизнью грузчиков ответственностью за съеденные конфеты. То, что он сам ежедневно нарушает закон, не платя отчисления с заработной платы в пенсионный, медицинский фонды, не платя налоги, заставляя людей работать по 12 часов и не платя как положено сверхурочные в двойном размере, его не сколько не волнует. А то, что кто-то может быть из за отсутствия обеда, съел пару конфет из многотонной партии - это преступление. Но все слушают директора с серьезным и немного виноватым видом. В этой замечательной жизни люди быстро приспосабливаются, быстро понимают, где можно пошутить, а где безопаснее промолчать. Молчу и я. Ведь работа в нашем городе на вес золота. Если твои родители не "в обойме", то ты вряд ли быстро займешь достойное место в этом мире. Хорошо, если приложив титанические усилия ты это сделаешь намного позже остальных. Но, скорее всего, тебя сломают добрые люди живущие вокруг: толстые серьезные директора, которым все нужно сделать быстрее и дешевле, вежливые но безучастные чиновники в службе занятости. И последний гвоздь в крышку твоего гроба вобьют друзья по двору, налившие тебе первый стакан. Меня сюда направили от службы занятости. Это называется "общественные работы". Ты получаешь пособие и зарплату. Но зарплату ты можешь получать только на должности вроде этой, которая и не должность вовсе. Как я потом узнаю, по табелям, подаваемым в СЗН, мы работали грузчиками всего по четыре часа в день, а не по 8-12 , как это было на самом деле. Служба занятости вообще замечательное учреждение. Например, мне предложили помощь психолога. Улыбчивый дядечка, собрав нас на групповое занятие, в конце длиной лекции на тему" как много нужно стараться, чтобы найти хорошую работу" сказал: -я понял, какие у всех вас проблемы и в частном порядке готов провести с любым из вас курс занятий, которые их разрешат, стоимость … и тут он назвал огромную сумму. Как вы к этому относитесь? - все молчали. - Мне кажется, вы пытаетесь заработать деньги на беде людей попавших в трудную жизненную ситуацию - вот как я к этому отношусь, -сказал я -что вы, что вы,- дядечка был обескуражен моей репликой, -просто служба занятости оплачивает мне всего три групповых занятия, а решить глубоко лежащие психологические проблемы можно только в рамках длительных индивидуальных тренингов. Но вы не волнуйтесь – здесь он обратился персонально ко мне, - за эти три занятия я помогу вам определиться, какая профессия вам больше подходит. Потом он попросил меня остаться и заполнить несколько тестов. По ним вышло, что мне подходит любая работа. После обеда мы расходимся, начинают подъезжать машины. Длиннющие фуры, забитые под завязку неуклюже подвигаются к черному входу. Мы выстраиваемся цепочкой и кидаем друг другу коробки. На автопилоте. И если кто-то зазевался, коробка падает на пол. Хорошо если этого никто не увидит. Самый молодой и всегда веселый Саша, неудачно поймав коробку, ломает палец. Никто не оплатит ему больничный. Он работает "неофициально". Некоторое время он пытается работать со сломанным пальцем, перенося всю нагрузку на вторую руку, но потом его отправляют домой. Нас становится меньше, а машины продолжают подъезжать друг за другом не переставая. Появляется директор. Теперь он приветливее, здоровается со всеми за руку, изображает своего в доску парня. Пройдя мимо меня роняет: -Не переживай, я тоже начинал с того, что коробки таскал, -и уже обращаясь ко всем: -Ребята, у нас непредвиденные обстоятельства, нужно задержаться. Понимаю, что все устали, но кто –то же должен сделать эту работу. Я буду с вами до последнего и развезу всех на своей машине по домам. До последнего он будет сидеть в отдельном кабинете и смотреть телевизор, пока мы, зарабатывая грыжу, уже глубокой ночью будем разгружать очередную фуру. Потом развезет всех по домам. Директор делает вид, что он человек слова и вообще порядочный мужик. Правда, в каком-то, видимо только ему одному известном значении этого понятия. Я живу в городе, недалеко от склада. Большинство ребят приезжает из деревни. Их на машине директор никуда не повезет, они останутся ночевать здесь. Домой я приезжаю в два часа ночи. -Завтра можешь подходить к десяти, -делает как бы уступку директор. "Как-бы", потому что оплата у нас почасовая. И придя к десяти ты получишь меньше, чем если бы ты пришел к девяти. Через две недели у меня что-то щелкнуло в колене. Вдруг чувствую, что не могу нормально передвигаться. Правую ногу я просто подволакиваю. Беру больничный, иду к врачу. Внимательно меня выслушав, и для приличия пощупав мою ногу он говорит: -нужно сделать ультразвуковое исследование коленного сустава, -Хирург добродушно улыбается. Просто ангел в белом халате. Еще один добрый человек на моем жизненном пути. -вы же знаете, что там очередь на месяц вперед, -объясняю ему я. - к сожалению это так, но без этого исследования точно сказать, что с Вами произошло я не могу. Сходите в частную клинику, там узи без очереди, - он протягивает мне рекламу ближайшего центра, - скажите, что отменяя, - что то чиркает на листочке. Это известный способ прибавить немного к нищенской зарплате в государственной поликлинике, каждому врачу, направившему человека в платный центр, капает процент от потраченных там денег, иногда набегает неплохая сумма. За «Узи» приходится заплатить свой суточный заработок. На узи не находят никаких изменений в колене. Врач прописывает мазь. Я увольняюсь. Получаю расчет, прихожу в кадры, кладу на стол замусоленный листок с расчетом сделанным мной собственноручно. Выплаченная и рассчитанная мной суммы не сходятся почти в два раза. Мне все объясняют, вот количество часов, оно умножается на почасовую ставку и равняется именно вот такому результату: - а как же оплата сверхурочных в двойном размере?- упрямо спрашиваю я. Начальник отдела кадров, разговорчивый высохший старичок с бегающими глазками разводит руками: -мы всем платим без фокусов. - без каких фокусов? - спрашиваю я, начиная нервничать. -в одинарном размере - он спокоен и уверен в себе, как постовой на перекрестке. Тоже, наверное, обычный добрый человек. От его уверенности мне становится даже как-то неудобно. Как будто я прошу его о чем-то непозволительном в моем положении. - вы только не обижайтесь, -говорю я на всякий случай,- но я вас сразу предупреждаю, если я не получу заработанные мной деньги за сверхурочную работу, мне придется написать заявление в инспекцию по труду. А по результатам проведенной ими проверки подать на вас в суд. - ну если у тебя осталась такая червоточина в душе, то пиши,- лицо у начальника отдела кадров не выражает никаких эмоций, как у живого трупа. Глаза пустые и холодные. Разговор окончен, я ухожу. Через час он мне перезванивает, тот же человек, но уже совсем другим, заискивающим тоном воркует в трубку: - я здесь переговорил с директором, он сказал решить этот вопрос полюбовно- сколько мы Вам еще должны? Я называю сумму. В этот же день мне отдают все деньги. Добрые люди, ничего не скажешь. Я порой думаю, что если бы все встреченные на моем жизненном пути добрые люди: страдающие от ожирения директора, вежливые чиновники, равнодушные врачи, скользкие банковские клерки с приклеенными улыбками, что если бы все они, говоря со мной, посторонним в принципе человеком, представили, что это не чужой, а их родной ребенок. Насколько мягче, душевнее и откровеннее были бы они. Но у большинства людей, чужие начинаются за дверью собственной квартиры, а иногда и еще ближе. Трудно жить таким людям, пустым, циничным, убогим в своих помыслах и желаниях. И в конце жизни их ничего не ждет, кроме разочарований и горы материального мусора накопленного неизвестно зачем…Так давайте пожелаем им счастья. Илья Алтухов, 2015г.
